Как это назвать… С одной стороны, это провал. Лёгкий и непринуждённый бег из трёх часов не удался; свежести не чувствовалось с самого начала, ну а горка доела последние силы. С другой стороны, это был очень крутой, интересный и красивый старт. Но давайте же по порядку.
Я увидел статью про этот пробег в журнале «Бег на длинные дистанции» (“Distancerunning”), который всегда приятно получить на европейских забегах. Этот номер раздавали на другом провальном для меня марафоне в моей любимой Вене. Там в журнале были такие красивые фотографии: солнце, прохлада, красная осень и бело-голубая Фудзияма – и бегущие марафонские аскеты на волшебной тропе. Ууу, это какая-то сказка. Это для другой жизни.
- Но почему? Если ты хочешь его пробежать, зачем откладывать на потом? – сказала мне подруга, когда я со вздохами показал ей журнальчик. Я не нашёл, что ответить. Да и что тут ответишь?
В общем, я записался. Всё равно старт в сентябре полетел псу под хвост, потому как август я провёл, лениво отдыхая в горах. То есть, я три недели вообще не бегал, только прогуливался пешком или верхом на лошади. Так что мне нужен был старт поздней осенью, а во Флоренции я уже был. Осталась Япония.
Слетать туда не очень просто, ну и я многое сделал не так, как следует. Я решил прилететь в субботу перед стартом, по-быстрому получить номер и лихо всё пробежать, а потом оставшиеся два дня чувствовать себя героем. В жизни получается не так лихо, как на экране: до посёлка на озере Кавагучико от Токио ехать три часа на поезде с одной пересадкой. Так-то оно неплохо, если у тебя вагон времени. Но я прибыл в Токио днём около одиннадцати, около часу сел на поезд, в четыре был на ярмарке, а в пять уже бежал на обратный поезд.
Почему я не поселился на озере? У меня есть оправдания экономического характера, и я пошёл по пути наименьшего сопротивления, понадеявшись на авось. В общем, захотел и рыбку съесть, и косточкой не подавиться…
Практика показывает, что такие фокусы с марафоном не прокатывают. Большую часть субботы я провёл в дороге. Да, я иногда спал. Выспался так, что в дополнительном марафонском экспрессе, стартовавшем из Токио в 5:25 утра, мне спать не хотелось. Не хотелось и ещё кое-что. Вернее, голова понимает, что надо, но вся натуга оказалась напрасной, и пришлось просто с интересом понаблюдать, как сине-зелёная спец. жидкость пустой воронкой убежала в отверстие японского туалета. Очень жаль.
На конечной остановке весь поезд идёт на старт – это же марафонский экспресс. Путь указывают специальные милиционеры с оранжевыми светящимися палками. Толпы ребят и девчат в кроссовках бодро шагают сквозь выпавший недавно снег по узким тротуарам.
Стартовый коридор метут мётлами, чтобы убрать лужи. В туалеты стоят гигантские очереди. В магазинах бутылок с удобными крышками нет, а свою бутылку я взять забыл. И соски я тоже не заклеил. И мусорный мешок или трофейный берлинский целлофан для тепла тоже не взял. Растяпа. Разве таким место на марафоне?
В общем, на улице пять градусов тепла, местами лежит снег, с крыш течёт, повсюду лужи, а я за час до старта снимаю штаны. Нужно, как вы понимаете, снимать штаны и бегать. Вот я и остаюсь в длинных шортах и трофейной роттердамской зелёной футболке, из тёплых вещей на мне только перчатки без пальцев – привет из прошлого, когда я ходил в спортзал тужиться со штангой и болтаться на перекладине. Сейчас я болтаюсь среди наряженных в тёплые лосины и длинные кофты японских атлетов. Правда, среди них тоже есть моржи в трусах. Да в общем-то, пока не так уж и холодно, особенно, пока разминаешься.
Толпа сгущается, а на специальной платформе в течение получаса выступают разные японские официальные лица с приветственными и ободряющими речами. Что-то кричат, подпрыгивают, машут руками. Задорно. Оптимистично. Солнце, опять же, светит. Ничто не предвещает беды.
Пробило девять, свершился обратный отсчёт. Го, щи, сан, ни, ичи. Как по-японски «Марш» я не уловил. Толпа двинулась вперёд. Правда, слишком медленно, почти пешком. Я, вроде бы, в отсеке «Б» для быстрых ребят – быстрее только японские зарегистрированные атлеты из отсека «А»; однако же народ толпится, словно в Берлине, и набрать нормальную скорость удаётся только ко второму километру. Нормальная скорость – это около 4:10 мин/км; можно быстрее, но, как сказано, лёгкости не ощущается, да и советы опытных бойцов вкупе с собственным горьким опытом говорят мне придерживать коней. А местами и придерживать не надо – я просто не могу быстрее, потому как тут, оказывается, регулярно встречаются неприятные подъёмы. На картинке высотного профиля всё это выглядело безобидно – а тут, на самом деле, какие-то американские горки, а не трасса. Так, по крайней мере, кажется. И уже в самом начале были организованы два разворота на 180 градусов. Я в Японии или в России, ребята?
Всё-таки, в Японии – вон она, прекрасная Фудзияма. Это тот момент, когда ты попадаешь в сказку, и она становится обычной жизнью. Или жизнь становится сказкой, правда, там внутри есть минимальное место для восторга. Нужно бежать и стараться впитывать красоту на бегу.
Улитка и Фудзи.
Поддержка публики тут феноменальная. Как, впрочем, везде на импортных стартах. Люди повсюду улыбаются, машут, кричат «Гамбатте!» («Старайся!») и что-то ещё бодрящее. Играют духовые и ударные оркестры. А ещё… Видели в кино, как они барабанят, задавая ритм закованным в кандалы рабам, изо всех сил вёслами двигающим корабль по сердитым волнам? Я ощутил себя таким рабом после двадцать второго километра – воинственный барабанный отряд расположился внизу перед подъёмом. Там по картинке этот «холм» тоже выглядит не очень серьёзно. То есть, у нас в Нижнем Новгороде есть примерно такой подъём от Волги до Кремля, я специально тренировался в него забегать. Но я не пытался забегать в него после полумарафона из полутора часов. Между прочим, наш местный полумарафон я пропустил мимо как раз из-за этого подъёма. «Всё равно хорошее время там не покажешь», – решил я в тот раз; а в этот раз, значит, почему-то должно было прокатить.
Чёрта с два. Подъём как будто бесконечный. Раз поворот – он не кончается. Два поворот – дорога всё ещё идёт вверх. А барабанщики продолжают воинственно долбить ритм для обливающихся потом, задыхающихся гребцов. Удивительное дело – многие переходят на шаг, но очень много и таких, кто только подкидывает в котёл угля и поддаёт скорости вверх по склону – меня начинают обгонять пачки самураев. Вот мы залезаем в тоннель сквозь гору – наконец-то мы, кажется, забрались наверх. Нам отдана правая полоса – а на левой стоит табличка «34 км» – то есть, кумекаю я, будет ещё один разворот на 180 градусов и мы здесь же и будем спускаться. Ну, здравствуйте.
На самом деле, я просто плохо изучил и запомнил карту пробега. В начале пути мы петляли по городу, потом обогнули озеро Кавагучико против часовой стрелки где-то до точки 12 часов, потом идёт роковой подъём (тут хорошо бы пошёл ритм из песни “We will rock you”, но японские барабанщики долбят равномерно и без вариаций, безжалостно, как жизнь), сверху расположено озеро Сайко, которое трасса огибает полностью одиннадцатикилометровой петлёй. Здесь, на сто метров выше, почему-то становится холодно. Во-первых, откуда ни возьмись появляется встречный ветер, как в Вене. Во-вторых, местами попадаются какие-то бешено холодные участки с туманом. Бодрость духа в такие моменты падает настолько, что появляется озноб и мысль, что скоро я заболею и умру. Очень мне стало одиноко и тоскливо.
Пока мои проблемы, к счастью, ограничиваются потерей скорости и тем, что на одном из пунктов питания я схватил горсть шоколадок, которые на холоде не тают и липнут к зубам. Бутылку я не взял, из лужи не напьёшься. После подъёма прихватывает болью бок. «Сожри свою печень!» – говорил капитан Блэк из книжки Catch 22. Ну вот что-то такое и хочется сделать.
Но я терплю. Газовать бесполезно, нужно просто не переходить на шаг и не сильно сдавать. Держу чуть быстрее пяти минут, пока могу. Вот и тоннель, 34 километра позади, впереди спуск, а по соседней полосе под безжалостный барабанный бой вверх пыхтит толпа. На спуске опять захотелось печёнки, в смысле, бок снова заболел; никакой серьёзной прибавки в темпе этот спуск не принёс. Ну а дальше детские игрушки – обогнуть вторую половину озера Кавагучико и финишировать в городе. Только сил нет. Темп проседает ближе к шести минутам. Километры тянутся ужасно долго. Вот отметка «37 км» – и только через сотню лет табличка с ободряющей надписью «Последние 5 километров!». Нетрадиционная вещь, ну и как-то далеко она от прошлой таблички, хотя должно быть всего двести метров…
Вокруг знакомые места – мы уже плутали по этим улицам на старте. Вот и финиш; на часах 3:17:40.
Дают воду и, неожиданно, медаль. Где-то читал, что в Японии медали не приняты. Видимо, дезинформация. Меня награждает симпатичная маленькая девочка. Я улыбаюсь.
Но восторга нет. Есть гора усталости и боли; ноги ходят очень плохо, словно после моего первого марафона или после «Дороги жизни» 2015 года. Наливают суп-мисо. Заталкиваю его внутрь – лезет плохо; на трассе я наглотался воды. Балбес, надо было брать свою бутылку! Эти стаканчики – просто издевательство. Там налито на две трети, в рот попадает глоток, остальное льётся в харю, на руки и на одежду. Ну ладно, теперь это позади. Можно расслабиться. Нужно одеться. Ребята в гардеробной улыбаются и аплодируют (стоя). «Домо аригато!» – кланяюсь я в ответ и тоже улыбаюсь.
Всё-таки, японцы – в некотором роде очень приятные люди. Снова захотелось выучить их язык… А на завтра, прогуливаясь по Токио и наблюдая стайки бегунов, захочется вернуться сюда ещё раз. Конечно, на марафон. До скорых встреч, друзья.
P.S. В начале этих заметок приведён текст знаменитого стихотворения Кобаяси Исса об улитке, медленно, но настойчиво покоряющей священную высоту. Этот текст – в русском переводе Веры Николаевны Марковой – с давних времён наполняет меня негой:
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!
